Когда-то фотография считалась делом сугубо мужским. Сегодня фотоаппараты все чаще видны в руках женщин — и профессионалов‚ и любителей. О том‚ что женщина с камерой дает миру и что мир дает ей в ответ‚ мы говорим с исследователем фотографии Викторией Мусвик.
Виктория Мусвик,
преподаватель Центра креативных индустрий МГУ, автор курса по теории и истории фотографии, теориям и практикам творческого процесса, колумнист сайта MN.ru, фотографический критик
«Красота & Здоровье»: Сегодня снимают все. Поглотит ли любительская фотография профессиональную?
Виктория Мусвик: Поглощение вряд ли произойдет. В профессиональной фотографии есть законы и жанры, где любителям продвинуться сложно. Это фоторепортаж в СМИ, рекламная фотография, фотография как современное искусство, тут надо долго учиться, разбираться в теории. Однако все чаще случаются исключения, а фотография всегда была демократичным занятием, где гениальный любитель мог прославиться наряду с профессионалом. В начале ХХ века знаменитый Жак-Анри Лартиг — его называли золотым мальчиком — свои лучшие снимки сделал в 10–11 лет: просто интуитивно почувствовал суть происходящего и снял это на камеру. В фотографии ведь крайне важно, насколько вы в контакте со своими эмоциями, и у Лартига этот контакт был.
«К&З»: Эмоции, интуиция — эти стороны чаще проявляются у женщин и детей.
В. М.: И сейчас именно они занимаются фотографией намного больше. Семейная фотография раньше контролировалась главой семейства и мужчиной-фотографом — надо было идти всем вместе в фотоателье, садиться в определенных позах… Теперь технологии проще, камеры легче, дети сами фиксируют все на свои телефоны, и получается, что семейное фото контролируется в большей степени детьми. И женщинами — они лучше снимают чувства.
«К&З»: И берегут семейную историю — именно женщины наклеивали карточки родных в альбомы и всех тетушек знали по именам.
В. М.: Недавно я читала в одном исследовании, посвященном как раз семейным альбомам, историю о женщине, которая примерно в 1950-е годы подарила мужу, ушедшему из семьи, специально для этого случая сделанный альбом. Он, кстати, опубликован. Там были трогательные стихи о разлуке и определенным образом подобранные семейные фотографии — чтобы пробудить в нем чувство вины. Манипуляция, но тонкая!
А в начале прошлого века появились камеры, которые позволяли делать персонализированные фотооткрытки. Вы могли разместить на них изображения своей семьи, детей. Тогда не существовало социальных сетей, телефонов было мало, поэтому послать такую весточку, особенно ребенку, любимому или любимой, было знаком любви, трогательного внимания. Эти открытки совершено чудесные, многие коллекционируют их в настоящее время. Процесс шел, и если раньше семейный альбом был своего рода структурой, формирующей, держащей семью, то сейчас это скорее совместное творчество.
«К&З»: А в профессиональной фотографии с приходом женщин что-то изменилось?
В. М.: Активнее начали развиваться определенные жанры — например, свадебные съемки. Мы много внимания уделяем деталям: как выглядят цветы, как сверкают кольца. Каждая девочка верит в сказку, и в этой сказке важны все мелочи. Кстати, женщины-фотографы часто делают на свадьбах постановочные фото на сказочные темы.
Для мужчины же это чаще просто тяжелая работа. Я не могу сказать, что женщины во всем ищут красоту, им тоже приходится добывать хлеб, но для них она важна и чувства важны. Поэтому женщины прекрасно снимают не только свадьбы, но и детей — дети открываются им, не боятся, и снимки выходят отличные.
«К&З»: Женщины-фотографы занимаются ведь и другими темами.
В. М.: Безусловно. Например, Кристина Шпенглер делает военные репортажи, но все равно она снимает чуть мягче, и у нее чуть больше интереса к тому, что происходит в душе. В целом же эта тема — что человек чувствует? — очень важна, тема эмоций в мировой фотографии сейчас на пике. Активно развивается область на стыке психологии и искусства — фототерапия, терапевтическая фотография.
В 70-е годы фотохудожницы снимали в основном тяжелые сюжеты. Женские проблемы были невидимы, авторов-женщин в фотографии было крайне мало. Снимки получались такими неудобными, царапающими, в них читалось отсутствие поддержки, страдание, одиночество, крик о помощи. Например, серия фотографий Нан Голдин о домашнем насилии, где автор снимала себя. Сами эти темы, к сожалению, не исчезли, но в 1990-е и 2000-е годы стало больше проектов о преодолении депрессии, о совместности, контакте, полученной помощи.
Например, француженка Вериник Хек-Гротар сделала серию ежедневных снимков о том, как два года собирала себя буквально по кусочкам. Видно, что вначале в душе этой женщины черный ужас, а ближе к концу он уходит. Или вот Аннабель Кларк — ее мать заболела раком, и они вместе сделали проект «Дневник матери и дочери»: Аннабель год снимала, а ее мама вела дневник. Проект показывает, как женщина борется с раком, ее здоровье становится лучше, снимки от черно-белых переходят к цвету. И в этом новизна: не просто преодоление, страдающий человек не остается один на один с болезнью. Вообще, тема сообщества, близости, поддержки сейчас очень сильно звучит в мировой фотографии. Раньше в основном кричали об одиночестве, а сейчас важнее совместность: и женщины, и мужчины говорят, что можно сделать с проблемами сообща. Недавно, в декабре 2012 года, в жюри томского фотоконкурса «Сильные люди» я увидела много проектов высокого уровня — о помощи друг другу, волонтерах, небольших сообществах. Серия «Первоклассница София» Татьяны Шерстевой — про девочку с серьезным взглядом, которая идет в первый класс, — и только из подписей узнаешь, что она до этого преодолела серьезную болезнь мозга. Это не история об операции и не лакировка действительности: фотограф передал и радость девочки, и пережитую ею большую печаль.
«К&З»: Стремление к близости есть и в социальных сетях, где делятся семейными фото.
В. М.: Да, но не все так однозначно. Люди вовлекают других в свое пространство, хотят делиться хорошими эмоциями. Они получают одобрительные комментарии, а кого-то эти фотографии могут и раздражать. Так что, выкладывая свои снимки, надо быть настороже.
Вот не очень приятная история: мы с подругой смотрели фото ее дочери, совсем маленькой, двухлетней, выложенные в социальной сети в открытый доступ. И вдруг заметили, что обычные фотографии просмотрели 5–10 человек, а те, где ребенок голенький, — порядка 300. Стоит задуматься, что ты выкладываешь, кто может это смотреть и с какими целями. А еще есть такая вещь, как нарушение личных границ, и фотографию в этом упрекали с момента ее возникновения. Философ Вальтер Беньямин писал и про фото-, и про кинокамеры, что они нарушают границу между телом и миром.
«К&З»: Обычно туристы фиксируют каждый свой шаг вместо того, чтобы любоваться окружающим. Это скорее мужская черта?
В. М.: Увлечься съемкой может каждый, но женщине, возможно, будет чуть проще вернуться обратно, «вынырнуть» из общения с фототехникой, чтобы посмотреть глазами, пощупать руками, вступить в контакт. Разница между мужским и женским в нашем мире в том, что женщину больше поощряют вдумываться в нюансы своих эмоций, чувствовать, общаться. Частично это воспитанное социумом, а частично, наверное, идет от разницы в природе. Я сама использую камеру как визуальный дневник — хочется иногда что-то зафиксировать. Вот сварила я варенье, и оно очень красиво смотрится в кастрюле, и есть желание запомнить эту красоту. Точно такое же желание бывает и в поездке. Но я всегда «выныриваю» в практический мир, в его повседневные радости и бытовые дела.
«К&З»: Может ли фотография заменять что-то реальное в жизни?
В. М.: Есть такая не совсем приличная карикатура, на которой изображены фотограф, держащий камеру с очень длинным объективом, и другой человек, который говорит: «Мои соболезнования вашей жене». Известный эссеист Сьюзен Зонтаг неоднократно писала: люди, вместо того чтобы проживать, чувствовать моменты своей жизни, подменяют их съемкой, чтобы не вступать в контакт со своими эмоциями, прятаться от них за камеру. Она писала, что распались большие семьи, много одиночек, в жестком мире родные не поддерживают связей, а фотография дает иллюзию счастливой буржуазной семьи.
Полностью согласиться я не могу. Фотография прадеда с его большой семьей, наоборот, пробудила во мне желание найти родню. Мы стали переписываться, пересылать друг другу снимки. И оказалось, например, что у меня есть десять троюродных братьев по всей стране, о которых я не знала, представляете? Сестер оказалось меньше, такие мы в семье уникальные! В нашей стране, где жизнь всегда была сложной, старые семейные снимки позволяют установить связь с родными, с собственным прошлым. Налаживание связей — тоже женская тема. И современные проекты, сделанные авторами-женщинами, кстати, часто посвящены не только детям, но и пожилым людям — чаще всего это бабушки.
«К&З»: Воспоминания оказывают и терапевтическое воздействие.
В. М.: Тема воспоминаний вообще очень интересная вещь в фотографии. Например, попытайтесь представить, каково жить в мире без памяти о том, как ты выглядела в детстве, в юности? А ведь когда-то люди не могли вспоминать, какими они были, — только у богатых имелись написанные художниками портреты. Так что благодаря возможности себя запечатлевать современный человек выстраивает прошлое, и память стала иной — и сами мы, в общем-то, стали иными.
«К&З»: А женское присутствие в фотографии повлияло как-то на мужчин?
В. М.: Не знаю, в женском ли влиянии дело или в чем-то другом. На мой взгляд, в традиционно более мужских жанрах, например связанных с поездками в горячие точки, авторы также стали намного активнее интересоваться чувствами, показывать их, показывать субъективное начало. И это иногда даже мешает, когда смотришь современный репортаж: я вижу эмоции, вижу сконцентрированного на своем тонком душевном мире автора, но события-то тоже хочется увидеть!
Есть темы и посерьезнее: например, американский проект, посвященный отцам из бедных семей. Они много занимались своими детьми и в связи с этим не были приняты обществом: окружающие считали, что молодые отцы ведут себя не по-мужски. Фотограф же постарался переломить подобное отношение, сделал серию о том, как круто быть заботливым отцом!
Мир и вместе с ним фотографы разного пола стали гораздо больше интересоваться бытом, тем, как живут люди. Есть знаменитые проекты Рика Смолана «Один день из жизни». Он отправил в разные уголки Австралии 100 фотографов, и потом они сделали книгу. ВСССР они тоже, кстати, приезжали — накануне его распада. Сейчас он делает и более мощные проекты — до миллиона человек, профи и любители, присылают фото. Темы: «Страна», «Семья», «Дом», «Сад» — от большого к малому.
В Интернете я видела сообщество под названием «Мои завтраки», куда люди присылали фотографии съеденного утром. Сообщество пользовалось огромным успехом, потому что действительно интересно, что люди едят, как живут, что чувствуют. И это становится постепенно интересно всем. Так что можно сказать, что мир в каком-то смысле движется в сторону более личных, домашних, эмоциональных тем. В общем, всего того, что мы привыкли ассоциировать с жизнью женщины.
