Известные французские пластические хирурги Александр Маршак и Стефан Ливарек в совершенстве владеют мастерством создания естественной красоты. Что это такое и почему россиянки едут за ней в столицу Франции — об этом и не только в интервью, которое замечательные доктора дали «К&З».

Господин Маршак, вы уже не в первый раз в Москве. Конечно, вам и доктору Ливареку известно, насколько активно в России развивается эстетическая пластическая хирургия. Тем не менее к вам в парижскую клинику Nescens Paris Spontini приезжает много пациентов из России. Чем удается их привлечь?  

А. М.: У моей семьи русские корни, но сам я не был в Москве довольно давно, я приезжал сюда подростком...  Для меня очень необычно видеть новую Москву — она сильно изменилась. Сегодня этот город поражает красотой.

А что касается эстетической пластической хирургии, многие русские женщины ценят то, чем всегда славилась парижская школа, — естественный результат в соединении с тем, что в мире принято называть французским шармом.

Какой смысл вы сами вкладываете в эти слова?

А. М.: Красота, шарм — понятия, которые очень трудно поддаются определению. Это очень деликатный результат, пленяющий естественной прелестью. Такое сочетание нюансов внеш­нос­ти, которое делает красоту женщины утонченной и неуловимой.  Скажу без ложной скромности: добиться этого достаточно сложно. Мы часто посещаем международные конгрессы по эстетической пластической хирургии. Как правило, на них специалисты обсуждают какую-то одну методику, позволяющую достичь результата. На наш взгляд, чтобы лицо выглядело естественно, необходимо использовать множество техник, другими словами —  комбинированный подход.

С. Л.: Прежде чем приступить к работе, мы все очень тщательно анализируем. И возможно, тратим больше времени на подготовку к операции, чем другие хирурги. Речь идет не только об анализе внеш­нос­ти, особенностей анатомии, но и о каких-то психологических аспектах. Мы пытаемся понять, что хочет пациент. Это позволяет получить результат, который подойдет именно ему.

А как быть, если пациент категоричен, подвержен стереотипам?

С. Л.: Конечно, мода на всех оказывает определенное влияние. Например, некоторые мои пациентки, в том числе из России, хотят иметь слегка приподнятый кончик носа. Если он будет соответствовать гармонии лица, я совершенно не против. Но в нашей клинике мы никогда не пойдем на поводу у пациента, если его пожелания испортят лицо.

А. М.: Многие люди действительно живут какими-то стереотипами, очень важно их обучать. Объяснять, что хорошо, а что плохо. Ничего не навязывать, а информировать.

Мастерство и профессиональная этика хирурга проявляются в умении слушать и давать хороший совет.

Ваш профессиональный подход — владение множеством методик — требует серьезной подготовки. Во Франции пластической хирургии учатся 14 лет, не меньше?

А. М.: Да, с середины прошлого века Франция и США считаются наиболее продвинутыми странами в плане обучения пластической хирургии. Именно в Париже родилось множество революционных методик — например, лифтинг SMAS. Французские хирурги известны не только блестящим образованием, но и творческим подходом.

Наше со Стефаном обучение заняло порядка 18 лет. Мы учились и во Франции, и в США. Очень много занимались и занимаемся не только эстетической, но и реконструктивной пластической хирургией. Я часто выполняю реконструктивные операции ушной раковины.

Мне кажется, владение двумя этими направлениями хирургии — своеобразный знак качества. Реконструктивная хирургия дает базу для развития техники и креативности, эстетическая формирует представление об утонченности и красоте. 

Сегодня активно развиваются различные малоинвазивные техники. Например, для улучшения формы носа используются филлеры. Фейслифтинг дополняется введением нитей. Насколько такие приемы вписываются в вашу философию естественной красоты? Какие щадящие методики вы применяете в своей практике?

С. Л.: Как специалист по ринопластике, могу сказать, что если есть хорошие показания к коррекции формы носа с помощью филлеров, то почему бы и нет? Филлеры позволяют вполне успешно заполнить небольшую впадинку или слегка приподнять спинку носа. Однако такая процедура не отличается универсальностью — она подходит лишь 10 % пациентов. На мой взгляд, операция — более надежный вариант. Тем более что современная ринопластика отличается минимальной травматизацией тканей и достаточно коротким реабилитационным периодом. Речь идет уже не о разрушении кости, а об изменении ее формы с помощью специальных инструментов. Например, для удаления горбинки я использую такое приспособление, как микромотор. Он «стесывает» лишнюю ткань, как рубанок стружку. Это настоящая революция в пластической хирургии.

Откуда же пришло такое интересное изобретение?

С. Л.: Из Турции. Многие турчанки, у которых от природы достаточно крупные носы, мечтают о небольшом европейском носе. Чтобы получить желаемый результат, раньше нос приходилось «ломать». Восстановление после операции занимало длительное время и обходилось достаточно дорого. Появление микромотора кардинально изменило ситуацию. Между прочим, это приспособление изначально использовалось оториноларингологами при хирургических операциях на ушах. Его немного видоизменили и теперь применяют в ринопластике.

Вернемся к подтяжке лица. Что в данном контексте можно сказать о  малоинвазивных технологиях?

А. М.: Я очень хорошо отношусь к инъекциям ботулинического токсина и гиалуроновой кислоты. Тем более что в этих областях появляется все больше инноваций, помогающих сделать эстетический результат естественным. Например, в парижских клиниках с недавних пор используются специальные аппараты-шприцы, позволяющие вводить четко выверенное количество ботокса и избежать эффекта лица-маски.

При этом лично я категорически против применения нитей для подтяжки лица (знаю, что в России такие процедуры широко практикуются). Считаю, что получаемые результаты не оправдывают усилий врача и ожиданий пациента. Когда-то я сам ставил нити, и мои пациенты оказывались очень недовольными кратковременностью эффекта. В итоге мне пришлось отказаться от этого метода. 

Какие случаи в ринопластике и фейслифтинге вы считаете самыми сложными для хирурга?

С. Л.: Если говорить о первичной ринопластике, то сложных случаев, пожалуй, мало. Ну может быть, слишком большая горбинка или слегка искривленный кончик носа.

Довольно часто у пациентов, не удовлетворенных эстетикой носа, присутствует искривление носовой перегородки. Если носовую перегородку правильно не выпрямить (что требует от врача определенного мастерства), со временем форма носа может измениться не в лучшую сторону.

В моей практике наибольшее количество трудностей, как правило, связано с вторичной ринопластикой — переделыванием носа после вмешательства других хирургов. Когда перегородка уже испорчена, убрано слишком много ткани, тогда приходится использовать имплантаты из реберной кости пациента. Нужно решать проблему с восстановлением функции дыхания, иначе человек постоянно будет шмыгать носом. К сожалению, подобных случаев достаточно. 

А. М.: Что касается фейслифтинга, мне сложнее всего работать с пациентками в возрасте после 60 лет, которые раньше за собой не ухаживали, а потом решили сделать операцию по подтяжке лица. Иногда проблемы возникают, когда использовались те же нити, которые остались под кожей, или нерассасывающиеся филлеры. Перед отъездом в Москву как раз оперировал такую пациентку — у нее под кожей образовались конгломераты видоизмененных тканей с остатками нитей и филлеров. Сначала нужно было все это убрать и только потом проводить операцию.

И последний, вполне традиционный вопрос. В каком направлении развивается современная пластическая хирургия?

А. М.: Как мы уже отмечали, появляются новые малоинвазивные методики и различные технические приспособления, которые позволяют обеспечить очень хороший и долгосрочный результат хирургического вмешательства. И без длительной реабилитации!

Например, настоящей революцией в Европе стало изобретение специальных «клипс» для ушей — против лопоухости. Отрадно также, что эстетическая пластическая хирургия становится все доступнее и помогает сохранить красоту, молодость и уверенность в себе очень многим женщинам.

Мнение эксперта

Олег Солдатов, эстетический хирург «Эстетической клиники» ЕМС. Лауреат премии Diamond Beauty Russia в категории «Лучший пластический хирург по нитевому лифтингу»

Не соглашусь с мнением о низкой результативности нитевых технологий. На основании своей многолетней практики могу уверенно сказать, что современные методы нитевой подтяжки мягких тканей лица показывают высокую эффективность и достаточную длительность результата (до двух лет). Конечно, при условии, если процедура проведена грамотно и согласно индивидуальным показаниям.

Один визит к врачу, отсутствие общей анестезии и считаные дни реабилитации — на мой взгляд, при таком деликатном характере данная технология может дать даже очень яркий эстетический результат!

В отдельных случаях требуется подготовить ткани к нитевому лифтингу — например, провести процедуры, направленные на повышение плотности кожи. Эти и другие моменты подробно обговариваются с пациентом на консультации. Я работаю только с рассасывающимися нитями от ведущих европейских производителей — материалом, который прошел все необходимые гистологические исследования. Эти нити не только обеспечивают механическую подтяжку тканей, но и являются мощным биоревитализантом, стимулируют выработку нового коллагена. То есть хорошо омолаживают кожу, улучшают ее качество. Никаких рубцовых изменений они не провоцируют.

Недовольство пластических хирургов (кстати, не только французских, но и российских тоже) связано с применением нерассасывающихся нитей. При выполнении SMAS-подтяжки такой материал действительно может стать источником определенных трудностей для врача.

Но это отнюдь не повод для дискредитации метода в целом. В данном случае многое зависит от мастерства хирурга.