Пластическая операция — серьезный и обдуманный шаг. Она выполняется, когда доктор и пациент все обсудили и пришли к единому решению. Почему же случаются повторные операции? За ответом мы обратились к Отари Гогиберидзе, пластическому хирургу и главному врачу клиники «Время красоты».
Вы хирург с огромным клиническим опытом, кроме того, у вас имеется большая база пациентов, которые приходят к вам после других хирургов. Почему это происходит, ведь гораздо проще пациенту работать с одним специалистом?
О. Г.: Я с этим полностью согласен. Когда ко мне приходят «чужие» пациенты и просят помочь что-то переделать, я в первую очередь прошу их вернуться к своему доктору и стараюсь убедить, что это правильно. Ведь ни один из образованных врачей с хорошей практикой никогда не откажется подкорректировать свою работу. Им нужно просто спокойно обсудить создавшуюся ситуацию, понять друг друга, понять, что не нравится и что возможно сделать.
Конечно, бывают ситуации, когда у пациентки возникает недоверие к своему доктору. Приведу пример из своей практики. Ко мне пришла женщина после ринопластики, она категорически отказывалась вернуться к своему доктору. При этом я хорошо знаю специалиста, который выполнял ей операцию, и могу оценить его как грамотного доктора с более чем десятилетним опытом и знаниями врача-лора. Но после осмотра пациентки я понял, что пошло не так. Я своим пациентам обязательно рекомендую в течение года после операции раз в месяц-полтора показываться мне. Такие осмотры необходимы, чтобы видеть, как проходит восстановление и как нос изменяется. Если вдруг что-то пойдет не так, можно быстро повлиять на ситуацию. Я диагностировал у пациентки нарушения носовой перегородки из-за образования подкожных рубцов. Если бы она наблюдалась, например, у меня, то в нужный момент мы это предотвратили. Теперь пациентка не хочет возвращаться к своему доктору, хотя и знает, что он умелый и опытный, но доверие потеряно, плюс появилась обида.
В таких ситуациях очень важно понимание того, что именно и как было сделано?
О. Г.: Совершенно верно, поэтому я и не отказал ей. Я знаю этого доктора, неоднократно видел, как он оперирует. Кроме того, пациентка мне предоставила хорошие снимки, и я со спокойной душой иду на переделку, зная, что там и как.
Но бывает, что и ваши операции проходят не совсем удачно?
О. Г.: Есть особенности, которые случаются при любой операции. Как известно, медицина — наука не совсем точная, а потом, никто не отменял рубцевание, отеки, гематомы, и с этим надо бороться. Поэтому, когда ко мне приходит пациент, говорю ему, что есть определенный послеоперационный срок, который мы должны выдержать. Весь этот срок я работаю с пациентом по всем правилам постоперационного периода, чтобы восстановление шло без осложнений.
А как вы оцениваете переделку с точки зрения этики? Вот приходит человек с просьбой о повторной операции, называет имя доктора. Может быть, вы дружите с этим врачом, насколько этично за ним переделывать?
О. Г.: Абсолютно этично! Вот моя личная ситуация. Сделал операцию, результат хороший. Но у пациентки есть внутренняя неудовлетворенность. В конце концов, для этого и есть коллегиальность в медицине. Я могу позвонить знакомому хирургу, попросить посмотреть случай. Пациент при этом может подумать, что я звоню для того, чтобы предупредить доктора, мол, моя операция безупречна. Но нет, не для этого! Мне дороже удовлетворенность пациента и мое имя. Поэтому я звоню для того, чтобы он высказал свою точку зрения или записал мою пациентку к себе на прием. Случается, «что надо поменять руку», есть такое выражение в хирургии. Это как в отношениях, любили или дружили друг с друом, а потом что-то пошло не так.
А что касается других операций?
О. Г.: Неудовлетворенность результатом, например, в маммопластике, может быть связана с разными факторами. Вот на днях пришла ко мне девушка. Все сделано хорошо, без воспалений и болей. Она довольна самой процедурой, но форма молочной железы ей не нравится. Я уже издалека понял, что именно ее смущает. Понимаете, у каждого свой эстетический вкус и взгляд. У нее выделено небольшое ложе для имплантата, получается широкое межгрудное расстояние и круглая форма имплантата, который дает такой высокий холм. А девушка другого склада, ей нужно было дать более естественную форму груди. Я знаю доктора, который оперировал. Узнал его руку даже по выполненному разрезу. Говорю ей: «Послушайте, это хороший хирург, он может все исправить. Это элементарно». Но она отказывается и отвечает, что не сможет его убедить переделать грудь. Доктор якобы считает, что все прекрасно, и она не хочет терять время на разговор.
Хорошо, когда вы знаете, кто делал операцию. А если нет?
О. Г.: Да, бывают случаи безобразные. Я с большим уважением отношусь к старшему поколению докторов, когда пластика только появлялась, к многим врачам-ровесникам, есть и прекрасные молодые ученики. Но сейчас появляются такие специалисты, у которых даже и пяти лет стажа нет, но они бегают по операционной с селфи-палками и выкладывают свои «достижения» в Интернет. Причем образование у кого по гастроэнтерологии, у кого по проктологии… Я всегда гордился старшим поколением, они никогда не делали из пациента клоуна. А сейчас порой клиники завлекают клиентов тем, что разыгрывают призы, подарки, устраивают какие-то конкурсы. У них начинается большой поток пациентов — не очень состоятельных женщин и девочек, которые хотят что-то переделать в угоду моде или прихоти. Но пластическая операция не может быть дешевой, это серьезное вмешательство. Женщины радуются — «я себе грудь сделала, я себе модный носик сделала». Нельзя так говорить! Нельзя его делать модным, надо его делать своим.
Такие врачи, может быть, и сделают несколько успешных операций, но потом обязательно ошибутся. И тогда возникают трудности с переделкой их работы. Ведь многие не учитывают ни строения кожи, ни структуры дыхания, происходят деформации. Я, например, пять лет только разбирался в строении носа — это не так просто.
А сколько смешных мнений мне доводилось слышать. Доктор на 10–15 лет моложе меня говорит, что, кроме него, никто не умеет делать носы. Я лично знаю пять — семь хирургов, которые выполняют до 200 операций ринопластики в год! Или рассуждает, что нужна только открытая или только закрытая ринопластика. Нет. Все зависит от индивидуальной ситуации, а врач должен уметь делать и то и другое на высшем уровне, а уж потом выбирать методику, подходящую конкретному пациенту. Один доктор вообще придумал выполнять бесшовную блефаропластику, выполняя разрез по краю ресниц верхнего века. Этого вообще делать нельзя! Сколько выворотов, какие деформации! То же самое и с грудью. Не выделяют правильное ложе, неправильно подбирают имплантаты.
То есть, если я правильно понимаю, любая операция может пройти не так, как хочется. Почему вообще возникают переделки?
О. Г.: Потому что это хирургия. Есть особенности организма, осложнения, открываются ворота для инфекций, есть боль. Все точно так же, как и при операциях по жизненным показаниям. Поэтому что на первичной консультации, что на обходе я провожу с пациентом не 15 минут, а стараюсь максимально дать всю информацию. И всегда прошу, если где-то я не все рассказал, чтобы спрашивали и приходили еще для максимальной информированности.
Скажите, а в целом чужую работу неприятно переделывать?
О. Г.: По-разному. Вот был случай. Пациентка сделала у одного профессора маммопластику — некрасиво. Пришла к нему на вторую операцию — снова не то. Пришла ко мне. Я посмотрел, оказывается, по документам ей должны были поставить имплантат на 360 мл, а поставили на 300 мл. Врач перепутал! Такое случается. Я переделал. Через три месяца она пришла к своему доктору, он начал возмущаться, что его работу переделали, но, увидев результат, попросил передать мне аплодисменты.
Правда, что существует архив неудачных операций?
О. Г.: Да, иногда это нужно и может быть полезно в работе.
Иногда между врачом и пациентом наступает момент, когда дальше идти вместе некомфортно. Что вы делаете?
О. Г.: Если пациент доверяет мне, я предлагаю устроить консультацию у других докторов, которых лично знаю.
Кого из коллег рекомендуете?
О. Г.: Есть много отличных докторов моего поколения и чуть старше. Боюсь всех не назвать: А. Рыбакин, А. Салиджанов, А. Гварамия, С. Блохин, И. Вульф, Л. Павлюченко, А. Неробеев, Т. Алиев. Это хирурги с опытом более 20 лет. Те люди, которые думают в первую очередь о медицине, о пациенте, и лишь потом о деньгах. Они занимаются любимым делом и живут им. Конечно, у них есть и свои молодые ученики, так же, как и у меня.
