Женская красота, увы, величина непостоянная. Вряд ли кто возьмется это оспаривать. Вопрос в другом. Стоит ли поддерживать иллюзию молодости, уничтожая приметы времени, или демонстративно их игнорировать, позволяя себе выглядеть естественно? Конкурировать ли с поколением дочерей или искать собственные стандарты красоты?
В возрасте 40+ женщинам приходится непросто. С одной стороны, к их услугам все современные эффективные способы поддержания красоты и привлекательности, с другой — коллективная память. В этих воспоминаниях есть школьный класс, коричневая форма и голос учительницы литературы, патетически вещающий: «А... что есть красота и почему ее обожествляют люди? Сосуд она, в котором пустота, или огонь, мерцающий в сосуде?» Из этой коллективной памяти — вопрос, превосходно сформулированный столь же давним анекдотом: мне куда, к умным или к красивым? С тех самых пор где-то на подкорке отложилось отчетливое подозрение, что красота — удел глупышек. И уверенность, что именно этого мнения придерживаются… все.
Во что бы то ни стало
Красота вообще всегда подразумевала какой-то специфический изъян. Вплоть до смертоносного — в Средние века красивую женщину незамедлительно объявляли ведьмой и убивали. Но ХХ век, хоть еще и сдерживал свободу красавиц в рамках той же самой формы, все-таки постепенно раскрепостил их и дал возможность выбора. Я бы даже сказала, легализовал право на красоту. Теперь уже не вопреки, а благодаря ей можно было делать карьеру, пусть при этом и опираясь на мужчину как на ступеньку, но уже не завися от него так фатально. Можно было стать актрисой, певицей, журналисткой, писательницей. Чем дальше — тем больше: врачом, преподавателем, юристом. И здесь-то красавицы взяли реванш. Юрист — синий чулок и юрист-красотка – угадайте, кого повысят? Характерная актриса и актриса с модельной внешностью — кого возьмут на роль? Веками все на той же подкорке сохранялось простейшее математическое равенство: красота = опасность, проблемы или предмет торга.
Но удивительным образом женщины все равно стремились максимально отвечать стандартам своего времени. Выбривали лоб, толстели, худели, бинтовали ступни, затягивались в корсеты и, кажется, даже ухитрялись становиться выше или ниже ростом. Но ничего подобного запросам нынешних лет им, пожалуй, еще не выпадало. Сегодня красота уже не уходит на заслуженный отдых по достижении определенного возраста и статуса. Теперь женщина обязана оставаться не только красивой, но и молодой во что бы то ни стало. Мы этим «перегреты». Даже если чувствуем, что хороши собой, что выглядим молодо и ухоженно, все равно кажется, что вкладываем в собственную красоту недостаточно времени и средств. Нужно бежать еще быстрее, еще старательнее улучшать себя, еще тщательнее меняться к лучшему… А что представляет собой это «лучшее»? Стандарт внешности женщин, которые моложе на 20 лет? Стандарт новой сексуальности, заставляющий не только биться за молодость, но еще и менять черты лица только потому, что кто-то провозгласил их идеальными на этот год или даже сезон?
Это же просто неприлично!
Современные неписаные законы требуют соблюдения трендов красоты, несмотря на сложность и затратность бесконечного процесса. «Ладно 20 лет назад, но сейчас, с новыми-то технологиями, надо постараться, чтобы не быть красивой» — подобные выражения можно считать почти метафорой.
И что самое любопытное, сама по себе красота здесь вторична. Важнее то, что она сегодня демонстрирует. При культе успешности ухоженность и красота символизируют триумф. Может быть, дело в кино. Уж если там среди героинь есть успешные женщины, то они непременно очень хороши собой. А может, в журнальных рубриках, посвященных успешным женщинам? Если еще недавно красота и ухоженность были скорее неизбежными спутниками успешности, то сегодня «фасад» является скорее ее залогом. Красивые люди сошли с билбордов на грешную землю. Им открыты все дороги, перед ними расстилаются красные дорожки. Те же, кто не проходит фейсконтроль, остаются за порогом веселья. Нет прощения ни едва наметившейся морщинке, ни намеку на птоз. Главный мотив осуждения не изменился — «это же просто неприлично!» От передач, где для повышения самооценки героинь требовалось лишь переодеть их, хорошо постричь и накрасить, телеиндустрия шагнула на новую ступень — к передачам, где им можно вернуть молодость. Диктат социума неумолим, и относиться к нему можно по-разному. Сопротивляться — из-за неуверенности в себе или из принципов вроде «поздно мне уже, суета все это»; игнорировать — это могут позволить себе уверенные в себе харизматики, сами создающие правила и моду; цинично использовать в качестве кода доступа к желаемой цели — если ради этого нужно привести себя в соответствие с заданным стандартом; возводить в культ — надрываться, принося на его алтарь бесчисленные подношения.
Жертвы культа
Ими становятся прежде всего перфекционистки. Те, кто привык быть лучшими во всем и относятся к внешности как к элементу состязания. Быть идеальной для них значит быть идеально красивой? Они принимают бой! Одна из культовых киногероинь — блистательная Клэр Андервуд, супруга президента в «Карточном домике», в исполнении Робин Райт. Отточенный стиль первой леди, изысканность одежды, прекрасное лицо и тело — часть ее амбициозного личного проекта, объект неустанной работы. Неслучайно столько экранного времени уделяется тому, как в свой напряженный график она включает бег по ночам, занятия до седьмого пота на тренажерах, выбор очередного превосходного костюма, решение деловых вопросов, совмещенное с укладкой волос или макияжем у визажиста. Да, от Клэр невозможно оторвать взгляда, ее внешнее совершенство завораживает, ей ни за что не дашь ее 50 лет, но… Какую цену она за это платит? Ни секунды расслабления, никаких джинсов даже дома, никакой взлохмаченной прически. Она даже спросонок выглядит так, словно вышла из салона красоты.
Сразить наповал
Несколько лет зрители всего мира с напряжением следили за развитием событий в сериале «Возмездие». Роскошная злодейка Виктория Грейсон в исполнении Мэделин Стоу, законодательница моды и стиля в светском обществе, разит наповал своей словно законсервированной лет в 30 красотой и завораживающей пластикой. Никто не подозревает, какая буря эмоций и какие чудовищные поступки скрываются за ее внешним спокойствием. Об этом знают только зрители и она сама, восполняющая свою вечную тревогу и вину тщательным поддержанием хотя бы внешней безупречности. Так вот, поддержание и упрочение своей красоты для людей с высоким уровнем внутренней тревоги (в психологии их называют психастеноиды или сенситивы) — залог уверенности в себе, пусть обманчивый и ненадежный.
Как я уродлива…
Или вот красавица Бетти, первая жена самого успешного рекламиста Дона Дрейпера в сериале «Безумцы». Ее борьба с лишним весом — эпическое сражение, продиктованное всем, кроме нее, понятными причинами: глубоким недовольством собой и своей жизнью, тягостным ощущением своей неудачливости и несостоятельности. Вот она сбрасывает несколько фунтов, а вот после очередной пощечины от судьбы рыдает, запихивая в себя горы сладкой выпечки. Вот смотрит на себя в зеркало и сжимается от отвращения, вспоминая былую привлекательность. А вот, достигнув наконец желаемого веса и вновь восхищая мужчин, по-прежнему хмуро высматривает в себе недостатки, отказываясь поверить в себя. Тут очевидно просматривается неизжитый дисморфофобический (он же дисморфоманический) синдром: неприятие собственной телесности в целом или какой-то отдельной части тела, помноженное на сниженное настроение и искаженное представление об отношении со стороны. Условно говоря, их базовая идея — «все смотрят на меня и видят, как я уродлива», этой идее подчинена вся жизнь, даже глянцево-идеальная внешне.
Идеальна во всех отношениях
Добавим еще одну категорию: сотрудницы индустрии красоты и моды, для которых внешняя красота и молодость — фактически одно из профессиональных требований. С этим сталкивается Андреа, героиня уже ставшего классикой фильма «Дьявол носит Prada». Глава модного журнала и законодательница мод, всесильная Миранда Пристли в исполнении Мерил Стрип, во всех отношениях идеальна. Того же она требует от сотрудников. Поэтому все женщины и мужчины, работающие под ее началом, маниакально следят за собой. Профессиональные навыки отходят на задний план, глянцевая упаковка возводится в культ, и уже никто в этой империи толком не помнит, как это — позволить себе хотя бы толику несовершенства. Профессиональное требование молодости и красоты — удел и людей творческих профессий, звезд, привыкших к беспощадному свету софитов. Возраст и высокая конкуренция — объект их неустанной паники. Наркотик сцены или экрана становится жестокой зависимостью, и ради этого актриса, певица или телеведущая готова выбиться из сил, только бы не сойти с дистанции.
Все ради него
Подражая своим экранным кумирам, взрослые женщины в порыве вернуть исчезающую молодость отваживаются даже на возрастной мезальянс и находят себе совсем юных бойфрендов. Тут уж стремление выглядеть как можно лучше порой теряет границы. За примером далеко ходить не надо: героиня фильма «Бабник» Саманта — успешная и богатая профессионалка-юрист — превосходно выглядит для своего возраста. Увы, она имела несчастье влюбиться в молодого авантюриста в исполнении Эштона Кутчера. Ради того, чтобы сохранить его интерес, она идет на всевозможные ухищрения (вплоть до интимной пластики), лишь бы выглядеть еще моложе и сохранять привлекательность… Именно эти женщины буквально обивают пороги клиник красоты, соглашаясь на самые опасные эксперименты со своей внешностью, подсаживаясь на любые предложения, которые в изобилии поставляет индустрия красоты. В их ежедневном бьюти-плане фитнес-программы и диеты, косметические процедуры и операции. Все для того, чтобы увидеть в зеркале собственное «правильное» отражение. Есть более легкая и безопасная форма зависимости от социальных форм — возведение моды в культ и гонка за брендами. Те, кому это знакомо на собственном примере, прочувствовали ощущение неуверенности от своего несоответствия стандартам, назначенным неизвестно кем.
Откуда ж взяться красоте?
Итак, проблема обозначена. Но есть ли у нее решение? Да, и выход, как всегда, там же, где и вход — в анализе своих устремлений и точном понимании, «зачем мне это надо». Успех в социуме гарантирован тому, кто прошел путь к себе или хотя бы его начал — понял себя, свои желания и цели, индивидуальные особенности, слабые и сильные стороны — и принял себя во всей полноте, в том числе осознавая возрастные особенности красоты. Я не устаю цитировать любимые строки из фильма «Рецепт ее молодости». Прекрасная героиня Людмилы Гурченко, эта неувядающая красавица, потратившая не один век, чтобы понять себя и устать от гонки за «я ль на свете всех милее», с грустной улыбкой смотрит на юную поклонницу и обращается к ней: «Ты выглядишь всего лишь мило, котенок с бантиком в хвосте. Не плакала, не хоронила — откуда ж взяться красоте?» Привлекательность женщины второй половины жизни действительно во многом состоит в ее опыте — и самой большой ошибкой является пытаться имитировать его отсутствие. Взгляд не спрячешь! Именно поэтому все, кто знает героиню «Рецепта ее молодости», в какой-то момент испуганно спрашивают, что это у нее с лицом. А это истинное знание о жизни, опыт и усталость от старания во что бы то ни стало оставаться молодой на секунду рябью проходят по ее гладкой коже. Почему? Да потому что нет универсального типа красоты! Нет никаких законов для женщин в возрасте 40+. А это значит, что добровольное помещение себя на конвейер условного вечно молодого типажа — не выход.
Разжечь огонь
А где выход? Отрастить харизму! Что-то, что, помимо гладкого лба и юных наполненных скул, привлечет внимание и оставит ощущение той самой неувядаемости. Что-то, что заставляет по сей день с восторгом следить за Фанни Ардан и Катрин Денев, за Джейн Фонда и Мерил Стрип, за Барброй Стрейзанд и Сигурни Уивер. Что-то, из-за чего мы по-прежнему не можем отвести взгляда от этих женщин. Видят ли они конкуренток в более молодых женщинах — да еще и в Голливуде, где, как известно, прекрасны даже официантки и разносчики пиццы? Страдают ли они из-за формы губ, не отвечающей новому тренду? О, конечно, они отлично помнят заповедь о встрече по одежке и проводах по уму и следят за своей внешностью с необходимым тщанием. Но не это заставляет как их ровесниц, так и женщин, годящихся им во внучки, восторгаться их красотой, правда? Что же? Да-да, тот самый «огонь, мерцающий в сосуде». Разжечь его — в силах каждой из нас.
