Инну Гинкевич и ее дочь Аниту Пудикову объединяет не только родство и одна профессия, но и утонченная красота и желание совершенствоваться. героини рассказали «К&З» о жизни балерин и сценическом гриме, который заменяет ботокс.

Об авторитетах

И. Г.:  Не секрет, что в балетных династиях дети не очень слушают своих родителей. Мама может быть авторитетом во многих вопросах, но не в балете. Анита редко показывает мне, как готовит какие-то партии, а на мои замечания отвечает: «У меня есть педагог, который мне все скажет». Но все же я рада, что у дочери есть характер и своя точка зрения на все. Это лучше, чем быть ведомой, тем более в таком сложном организме, как Большой театр.

А. П.: Я по жизни придерживаюсь мнения Майи Михайловны Плисецкой: «Лучше хуже, но самому». Конечно, могу посоветоваться, хотя и редко, но потом сама решаю, принимать этот совет или нет. И мне все равно, что скажут другие: я такая, какая есть, а если это кого-то не устраивает, это не мои проблемы.

О продолжении балетной династии

А. П.: В детстве хотела заниматься синхронным плаванием, обожала животных, даже мечтала стать ветеринаром, когда вырасту. Но с маленького возраста я была за кулисами театров, в итоге пошла по маминым стопам. Конечно, когда твоя мама — известная балерина, то это имеет свои последствия: люди часто думают о тебе на основе своих стереотипов. Сразу говорят: «А у тебя же мама…». Но я научилась от этого абстрагироваться. Какими бы ни были твои родители, это не значит, что ты будешь таким же.

И. Г.: У Аниты очень большие способности к рисованию, она могла бы пойти по стопам дедушки, известного архитектора и художника. Но еще с детства, когда дочка танцевала перед зеркалом, было понятно, что перед нами будущая балерина. У меня есть видеозапись, где четырехлетняя Анита танцует в красивом платьице и говорит: «Я буду лучше, чем мама». Зачастую, кстати, Аните мешало то, что ее мама балерина. Ведь есть не только поклонники, но и те, кто меня недолюбливает. И многие, к сожалению, вымещали эту злобу на дочери: будучи не в силах сделать больно мне, они пытались задеть моего ребенка. 

О жизни напоказ

А. П.: Я сейчас часто вижу начинающих балерин, особенно маленьких девочек, которые специально выкладывают в Сеть фотографии своих ног в мозолях и синяках, якобы чтобы показать, каких трудов стоят их танцы. Для меня это какой-то нонсенс. Ты все же в первую очередь девушка, женщина, и должны выглядеть красиво, какая бы профессия у тебя ни была. Ни для кого не секрет, что тренировки балерины — это очень тяжелый труд, но запускать себя нельзя.

О сценическом гриме

И. Г.: Как ни странно, после сценического грима у балерин обычно очень хорошая кожа. Объяснение простое: мы смываем его по строгим линиям, и получается отличный массаж. Лица балерин долго остаются молодыми, старое поколение и не знает, что такое ботокс и филлеры. В Академии Вагановой, где я училась, у нас был даже отдельный урок грима, где нам рассказывали, как его правильно наносить и удалять. Тогда макияж для сцены был очень фактурный, стрелки мы рисовали такие, что их было видно даже с галерки.

А. П.: Можно сказать, что мода на естественный макияж перешла и на сцену. Сегодня сценический грим должен быть ярким, чтобы зрители хорошо видели твое лицо из зала, но его нужно сделать максимально естественным и гармоничным. Тем более что сейчас в театрах часто проводят прямые трансляции и показывают лица танцоров крупным планом — там видно каждую мелочь. Поэтому я всегда гримируюсь сама. Кроме того, это отличный ритуал, чтобы успокоить себе нервы перед выходом на сцену.

Об ароматах

Обе, хором: Мы фанаты духов!

А. П.: Сейчас мой любимый аромат — Burberry London. Им я пользуюсь постоянно, другие надоедают через один-два месяца. Но еще мне нравятся запахи унисекс, например от Tom Ford, Amouage. Люблю Demeter — если их смешивать, то получаются очень интересные сочетания.

И. Г.: Моим фаворитом всегда был Vintage Gardenia от Jo Malone — им я пользовалась лет десять, а потом узнала, что его снимают с производства. И моя приятельница, поставщик элитной парфюмерии, собрала оставшиеся флаконы со всей Европы и Америки. В итоге у меня в доме хранилось 30 коробок Vintage Gardenia, и я смогла пользоваться ими еще три года после того, как выпуск прекратился. Замену было найти очень сложно, но мне удалось: недавно у Jo Malone вышел новый аромат Tuberose Angelica, который я приняла.

О нарядах

А. П.: Я специально сократила свой гардероб и оставила самый минимум вещей. Зато они идеально сочетаются друг с другом, поэтому, что бы я ни взяла из шкафа, вместе это будет выглядеть отлично. Сейчас у меня действует такое правило: если я покупаю себе одну новую вещь, выбрасываю старую.

И. Г.: У меня все совсем по-другому. В моем шкафу очень много платьев с бирками, которые я ни разу не надевала. Но вы понимаете, что такое жизнь публичного человека: если один наряд отсняли,  в нем уже никуда не пойдешь. Каждый раз, уезжая за границу, покупаю себе там три-четыре новых платья, чтобы обновить гардероб.

О недостатках

И. Г: Поверьте, каждая балерина знает свои недостатки. Не бывает, например, совершенно идеальных балетных данных, всегда есть нюансы, которые нужно скрывать. Поэтому свои минусы нужно знать и принимать.

А. П.:  Очень важно научиться адекватно оценивать внешность. Если смотришь на себя объективно, то сразу же видишь все недостатки и достоинства, одни скрываешь, другие подчеркиваешь.

О питании

И.Г.: Когда маленькой ходила в балетную школу, в доме не было ни риса, ни хлеба, ни макарон, только мясо и овощи. А когда худела, мама специально готовила мне еду, которую я не любила: жареный лук, отварную морковь. Но что делать, я ела — и так полюбила даже лук.

А. П.: Просто возле твоего училища была пышечная, и тебе было тяжело держать себя!

И. Г.: Да, ресторан «Метрополь» с самыми вкусными буше в мире! Сейчас мы вместе туда ходим, когда бываем в Петербурге. Я не тренируюсь, работаю в Департаменте спорта и туризма города Москвы, но семейные традиции соблюдаю: в доме так же нет макарон, картошки, только овощи, мясо, рыба, молочные продукты.

О возрасте

И. Г.: Бывает, вижу женщин своего возраста, и у меня волосы встают дыбом. Сразу звоню своему знакомому хирургу — прекрасному мастеру Тимуру Кобулашвили, говорю: «Посмотрите на меня! Вдруг у меня что-то не так, а я не вижу». Он всегда смеется, просит успокоиться и поменьше смотреть на других. Я долго искала мастера, которому смогла бы доверить свое лицо. Считаю, что он должен быть у каждой женщины.

О наследстве и наследии

И. Г.: Когда Анита была маленькая, сама себя называла Атя. Открывала бабушкин чемодан с драгоценностями и говорила: «Это Атино наследство». Она сама чувствовала, что все, что она получает от меня и бабушки, — это ее наследие. И это касается не только украшений и косметики, прежде всего это мой личный опыт, который она видела. Этот трудоголизм в работе, отношения с мужчинами… Вот Анита сейчас фыркнула, но это действительно так: она видела все достоинства, все недостатки моих отношений и наверняка будет выбирать себе близкого человека с умом, чтобы не ошибиться.

О кризисе в отношениях

И. Г.: Когда у Аниты был переходный возраст, было очень тяжело. Она выкидывала разные сюрпризы, а я звонила Георгию Юнгвальд-Хилькевичу, другу нашей семьи, и плакалась в трубку: «Георгий Эмильевич, что это за ужас, я не хочу свою дочь ни видеть, ни слышать».  А он отвечал: «Инна, не реагируй и пропускай мимо ушей, это говорят гормоны, а не она». И я всем родителям хочу сказать: в этом возрасте на многие вещи нужно просто не обращать внимание.

А. П.: Я не была бунтаркой в подростковом возрасте. Просто в этот момент перестала мириться с тем, что на меня ни с того ни с сего могут повысить голос.

О капризах

И. Г.: В некоторых вопросах Анита была избалованной девочкой. Однажды я привезла ей шикарный золотой пуховик, дорогущий, но она отказалась его носить. Я ей сказала: «Ну пусть повисит в шкафу, может позже понравится», а она все твердила: «Не хочу, не буду!» — кинула его на пол и начала топтать ногами. Это был ребенок, который готов на что угодно, лишь бы не делать так, как ему говорят.

А. П.: Я себя чувствовала котенком, перед которым поставили золотую миску с самыми дорогими сливками и говорят: «Пей!» А котенок просто не хочет их пить, и неважно, насколько у него хорошие сливки и дорогая миска.

О запретах

А. П.: Нельзя запрещать человеку делать то, что он очень сильно хочет. Он все равно это сделает, только тайком. Балеринам, например, часто возбраняется заниматься спортом: лыжи, сноуборд, серфинг у нас под запретом, потому что ноги — это святое. Даже велосипед в детстве ограничивают, чтобы не испортить осанку. Но когда мне исполнилось 18 лет, я сразу встала на коньки, потому что очень хотела. Вообще люблю экстремальные виды спорта, мечтаю встать на сноуборд и освоить серфинг.

О любви

И. Г.: Когда я первый раз выходила замуж в 18 лет, мой папа, очень мудрый человек, сказал: «Первый брак — это только репетиция брака». Ничто не бывает вечным, и жизнь сейчас совсем другая, и не знаю, существует ли сейчас понятие второй половины. Думаю, каждый выбирает для себя то, что ему подходит.

А.П.: А я верю во вторые половинки, но считаю, что тут все зависит от самого человека. Многим людям совсем не обязательно иметь кого-то рядом, чтобы чувствовать себя полноценными.

О творческих планах

А. П.: Я второй год работаю в Большом театре и чувствую себя абсолютно на своем месте. Не знаю, как все сложится дальше, готова к любым поворотам судьбы. Пробую себя в разных сферах — фотографирую, снимаю видео — и считаю, что не нужно зацикливаться на чем-то одном. Хотя сперва мне хочется реализоваться в своей профессии, а потом уже заниматься другими делами.

И. Г.:  После окончания балетной карьеры я ушла в кино, но времени хватает только на маленькие роли. На мне большой пласт ответственности — я директор Спортивной школы олимпийского резерва № 25, главный хореограф Москомспорта и контролирую многие школы, где есть хореография. Собираюсь принять участие в открытии школы боди-балета «Балет в движении». Уверена, у нас получится сделать балет полезным и интересным для всех.